– Вот так все и произошло, как я уже говорил, – упрекнул он меня. Из моего комментария он сделал вывод, что я понял его историю как басню, тогда как он описал мне реальное событие. Я чувствовал страх и нервозность и боялся, что испортил волшебный момент. В этот момент солнце стало красноватым и начало уходить за линию горизонта над горой, озаряемой все еще совершенно круглым ореолом радуги.
– В заключении Мбумба протянул руку Солнцу, – сказал он как новую загадку, ответа на которую я не знал. Он выпрямился и стряхнул пепел с сигары, которая все еще оставалась между его губами. Он попытался зажечь ее, но спички, оказалось, были влажными. С третьей попытки, раздосадованный, он швырнул остаток сигары в чащу. – Я возьму еще табак – сказал он, наконец, хихикая.
– Настало время для колдунов. Пошли! – сказал он. Он жестом показал мне, чтобы я последовал за ним, и начал обходить хижину. К моему удивлению, мы не вошли в хижину, а продолжили спуск по склону, ведущему к колодцу внизу. Мне показалось странным, что мы пошли туда, так как размоченная дождем земля затрудняла ходьбу, и Тата мог упасть. «О теле нужно заботиться, это единственное, что у нас есть в этом мире», – говорил он постоянно. Это беспокойство на мгновение развеяло странность всего, что происходило. Я сконцентрировался на том, чтобы удержать его от скольжения по грязи и молча последовал за ним, пока он напевал.
Ya son la hora mi congo, jimbiza vonda jimbiza, ya son la hora Manuel, congo eeé congo eeé.
Нам потребовалось всего несколько минут, чтобы добраться туда. Он схватил ведро, стоявшее на краю колодца, подошел к нему и попросил наполнить его водой, что я немедленно сделал. Я думал, что мы спускаемся для чего-то другого. Я намеревался спросить его обо всем, что он сказал, и о том, что он пережил, но воздержался, чтобы мое безрассудство не заставило его капризничать. И потом... прощай, колдовство! Я вернулся к своим растерянным мыслям, не переставая наблюдать за ним. Я понимал, что его поведение странно. Он обладал некоторой легкостью в своих движениях и говорил более громким и серьезным тоном, чем обычно. Несомненно, он что-то задумал.
– Перед сном всегда хорошо умыться колодезной водой. Это сохраняет твои чувства свежими, чтобы дать бой, – заверил он. Я уже знал это, но промолчал. Тата любил систематически повторять свои советы так, чтобы я их запомнил, боясь, что я не придам значения деталям и простым вещам. «Детали и простые действия имеют значение, Колдун убивает без особой суеты», - говорил он. Он заставил меня повторить его действия. Он умылся обильным количеством воды обеими руками одновременно. Сначала глаза, потом виски, уши, нос и, наконец, затылок. В конце концов он прополоскал рот. Когда мы оба закончили, он сказал, чтобы я молчал, и мы отправились обратно. Мы вошли через заднюю дверь в единственную комнату, находящуюся в хижине. На утрамбованной земле под окном был коврик, на котором я спал. Тата, как всегда, спал чуть выше пола, в своем красивом и разноцветном джутовом гамаке. Как и каждую ночь, он начал напрягать мышцы, пока они не приобрели вид дерева. Сначала он глубоко вдохнул воздух, затем переплел пальцы и вытянул руки вверх, как будто хотел достичь потолка хижины. Он цеплялся за землю только кончиками пальцев ног. Он оставался в этом положении всего несколько секунд. Затем он начал медленно выпускать воздух, как воздушный шарик, который спускается без насилия, одновременно ослабляя все это мышечное напряжение. Он повторил процесс, вытянув руки вперед. Через несколько секунд он сделал то же самое в стороны, а затем назад, выгнув спину и хрустя каждым позвонком. В какой-то момент мне показалось, что его тело развалится. Он пригласил меня сделать то же самое и контролировал каждый мой шаг. – Прежде чем мы начнем, нужно размять тело. Запомни! не дай ему уснуть, – сказал он. Он достал из левого кармана брюк черную тряпку. Он осторожно развернул ее, пока не обнаружил сокровище, которое он хранил внутри. Это было его серебряное кольцо. Он надел его на безымянный палец, крепко сжал кулак и снова глубоко вздохнул. Наконец он забрался в гамак. – Дождись, когда свеча погаснет. Иди на свое место, расслабься и найди меня. Вонда! – воскликнул он. Гамак мягко покачивался под тяжестью его тела. Тишину нарушали порывы ветра, пробирающегося со всех четырех сторон хижины. Несмотря ни на что, свеча продолжала качаться перед его натисками, иногда яростно, не гаснув. Воск плавился и затвердевал в красивые неровные формы, которые казались каменными. Однако, мой разум с волнением размышлял о странности событий, произошедших днем. Я не хотел, чтобы свеча погасла, как будто это могло что-то изменить во мне. Я предпочел, чтобы ветер прекратил дуть и, таким образом, постепенно исчез, очень медленно, в то время как мои веки начали тяжелеть, и сон приближался внезапно, мягко, смягчая мои мысли отдаленным, очень отдаленным жужжанием, он маленькими шагами захватывал мой разум ....